Алёну поставили в угол. Она ковыряла ноготком штукатурку. Из противоположного угла доносилось Юлькино всхлипывание и шёпот Алевтины Ивановны. Туда Алёна не глядела. Специально. В стенку злилась.
«Что мама скажет? Мама…» — от этой мысли глазки заблестели.
В зале пахло котлетами, свекольником и тишиной. Стучали ложки. Дети с любопытством вертели головами то в один, то в другой угол.
Обед задался. Алёна совершила поступок. Правильный для неё и недопустимый для всех остальных.
Это была вендетта. Без крови. Но с привкусом свеклы, кусочками капусты в Юлькиных волосах и перепачканным платьем!
Десятью минутами раньше…
За обеденным столом Юлька села рядом с Алёной… Все мысли куда-то улетучились, мгновенно. Осталась лишь готовность действовать – бросаться – на кусочки рвать! Прерывисто дыша, покусывая губы и сжимая кулаки под столом, Алёна таращилась в жующий Юлькин профиль. «Убью…». Без плана.
Набросилась. В Алёнином кулачке — Юлькин хвост с шуршащим бантиком. Толкнула изо всех сил! И вот её лицо уже в тарелке со свекольником.
Алёнин кулачок ослаб, а Юлькино лицо застыло, облепленное тёплыми овощами…
Ругается воспитательница и вопит Юлька, смеются дети и твёрдая рука волочет Алёну в угол. И мама вечером накажет. Но это всё будет потом. А в эту минуту тысячи разноцветных свеколок кружат танец в Алёнкиной душе! «Теперь по-честному! И поделом ей. Будет знать, противная».
Двумя часами раньше…
Подружки щебетали на площадке. Возились с куличами, копали ямки, «варили» кашку из ромашек и вплетали маргаритки друг другу в локоны.
Царство девичье переполошилось, когда Алевтина Ивановна вынесла большую коробку с надписью «для улицы». Из неё торчала одноглазая взъерошенная голова, безносый Буратино, свисала плюшевая лапа, кудлатый хвост и прочие мощи жителей игровой комнаты. Любимого Алёнкиного мишку тоже выписали жить на площадку.
Девочки сообразили играть «в дачу». Нырнув в коробку, достали «маму», «бабушку», «сестрёнку» и «соседа».
Алёна выудила Миху. «В дачу» она не захотела — там с игрушками не церемонятся. Поэтому бережно обняла Миху и отнесла в сторонку. Для Михи она состряпала вкуснейший супчик из листьев сирени, лепестков розы и комочков белой грязи. Забыв о подругах, Алёна погрузилась в заботу о любимой игрушке. Две чёрные пуговки с благодарностью смотрели на неё.
Идиллию нарушила Юлька. Она бежала к Алёне выкрикивая:
— Нам «папа» нужен, Мишка подойдёт! Дай! — Натянуто улыбнувшись, она выдернула Миху из Алёнкиных обътий.
Тихое «ой» … Остатки супчика рассыпались на землю. Алёна, не моргая, смотрела вслед красным трусам, мелькающим из-под короткого платья.
Не заплакала. Затаила.
Вечером…
Послеобеденное время тянулось, как растопленная на солнце ириска.
Во время сна, съёжившись под простынкой, Алёна думала про маму: «Что мама скажет…». Солёные бусинки тихонько скатывались на подушку.
Мама у Алёны была строгая. С ней не забалуешь. Она не разговаривала два дня, когда Алёна изрисовала холодильник помадой. Кричала и дёргала за руку, когда Алёна разбила трёхлитровую банку с вареньем. Могла нашлёпать за порванную юбку и поставить в угол за новое словечко, значения которого Алёна даже и не знала. А тут такое…
Алёнкино воображение рисовало одну и ту же картину. Алевтина Ивановна всё-всё рассказывает маме. А мама с высоко поднятым подбородком слушает не шелохнувшись. Её губы сжаты, и только колкий взгляд из-под очков сверлит виновницу. Когда она так делает, Алёна знает – не к добру. Потом они будут идти молча. А потом что-то начнётся… И здесь картинка обрывается. Здесь страшно. Здесь хочется калачиком.
Алёна не могла найти себе места, шатаясь из угла в угол. У неё не было сил получать радость ни от сахарных булочек на полдник, ни от репетиции танца, ни от игры в лапту на свежем воздухе… Мир стал одной большой угрюмой тучей. Маму ждала…
Дневной зной сменился свежестью вечернего ветерка. Зазвучал ароматом куст розы и звонкими трелями армия птиц. Стали подходить родители. Алёна тянула шейку в сторону калитки, вздрагивая при каждом её стуке.
Мама прикрыла за собой калитку и двинулась по асфальтированной дорожке навстречу дочке. Она улыбалась. Алёна едва дышала, наблюдая её приближение. В висках пульсировало – «Сейчас её окликнет воспитательница, сейчас…».
Мама повернула голову в ту сторону, где стояла Алевтина Ивановна. Кивнула. Та кивнула в ответ. Мама двинулась дальше по дорожке. И всё.
И всё?! И всё?!
Алёна подпрыгнула, взвизгнув от радости. Похоже, пронесло! Мама не узнает!
Не тут-то было.
От куда-то сзади на дорожку спикировала Танька-ябеда, выкрикивая:
— А ваша Алёна! Ваша Алёна! — в три прыжка оказалась перед женщиной.
Танька-ябеда была страшным человеком. Она всё про всех знала, подглядывала, частенько привирала, из ниоткуда появлялась. А ещё ей было больше всех надо. Там, где чужие родители – там и Ябеда. Всё доложит, слюнями своими набрызжет и уйдёт вся такая довольная, оставив нашкодивших однокашников с испугом в глазах, а и их родителей со складкой у межбровья.
Естественно, свекольную историю она едва ли донесла до вечера, чтоб ни словечка не расплескать! И маму Алёнкину ждала не меньше, а может быть и больше дочери.
И вот Ябеда уже жестикулирует перед мамой, в ролях рассказывая о происшествии.
Отчаянье заставило Алёну сорваться с места. Не ждать! Бежать – кричать – спасать — убивать – но только не стоять!
— Не слушай, мама, её не слушай! Я всё сама расскажу! Не так всё было! – рыдала Алёнка.
Мама спокойно взяла дочку за руку, поставив возле себя. Она близко-близко нагнулась к Танькиному лицу и процедила сквозь зубы, глядя ей прямо в глаза:
— Иди каты…, дддевочка, к своей маме…
Ябеда аж присела, закашлявшись своим последним словом.
Алёна с мамой вышли за калитку.
— Фу, ненавижу ябед! – Фыркнула мама, смахнув букашку с плеча, — Алёна, всё! Прекращай рыдать и рассказывай, что случилось. Но только правду.
Про Миху и Юлькину наглость, про боль свою и то, как окунула обидчицу в суп, про угол и слёзы в подушку, про то, как боялась и ждала маму. Про всё Алёна рассказала. Выдохнула и зажмурилась, готовая понести наказание.
После паузы мама произнесла:
— А знаешь, дочь, и правильно сделала. Молодец! Сумела постоять за себя. Теперь она будет знать, что с тобой нельзя так поступать!
Алёна открыла рот, заглядывая маме под очки…
— И в жизни тоже так делай. Пригодится, — добавила мама.
Они гуляли до тёмных улиц, ели мороженое и кормили в парке лебедей. Мама смешно рассказывала про свою детсадовскую ябеду – Борю. И снова тысячи разноцветных свеколок кружили танец в Алёнкиной душе!
Сегодня…
Пригодилось.
Алёне Владимировне 35. И каждый раз, когда ей приходится сталкиваться с несправедливостью, наглостью или хамством, её поддерживают мамины слова. В тот летний вечер, маленькая Алёна и не догадывалась, что получила на всю жизнь бессрочную путёвку в уверенность.
«С тобой нельзя так поступать», — эти слова научили её отстаивать себя и близких. Шагать туда, куда страшно и не боятся наказания за свою смелость. И пусть не всегда получается, а если да – то тысячи разноцветных свеколок кружат танец в её душе!
Алина Адлер /психолог — консультант/
